Вскоре мы отметим 77-ю годовщину Великой Победы. Время неумолимо: все меньше осталось очевидцев тех огненных четырех лет. Тем ценнее нестершиеся из памяти воспоминания их и их детей. Да и ценность победы над фашизмом не переоценить в веках.

1941 год, 22 июня, 4 утра. Херсонская область, Украина. Зинаиде Храмовой (прим. сейчас – Вигуро) тогда было 8 лет, а на следующий день, 23-го, ей исполнялось 9. Родители и трое детей планировали устроить небольшой семейный праздник, поплавать на лодке, отдохнуть. Но планам не суждено было сбыться… Началась Великая Отечественная война.

Папа тогдашней девочки Зины Захар Дмитриевич, коммунист и патриот, работник железнодорожной службы, ушел на фронт. Супруга осталась с тремя детьми. А скоро пришли немцы... Им, как семье коммунистов, оставаться дома было небезопасно. Поэтому уехали к родителям главы семейства.

– Маму тогда вызывали в гестапо. Спрашивали, где наш отец. Думали, что он ушел в партизаны. Но он был на фронте. Его определили в инженерно-саперные войска, – вспоминает Зинаида Захаровна.
1945 год, сентябрь. Война закончилась. И с долгожданной Победой домой вернулся Захар Дмитриевич Храмов.

– Сколько у нас было счастья! Мы с братом и сестрой тогда только в школу пошли. Помню, я тогда ходила и всем говорила: «А мой папа с фронта вернулся! Он живой!» – рассказывает З. Вигуро.
Контузия, ранения и пережитые тяготы позже сказались на здоровье Захара Дмитриевича.

Кстати, первый освободитель, который вошел в украинский поселок Высокополье, где жила семья Храмовых, был белорус – гомельчанин Андрей Яков. После в честь него там был установлен его бюст.

– Нас, детей, папа жалел и практически ничего о пережитом не рассказывал. Может, маме и бабушке что-то и говорил, но нам – ни слова. Но однажды я услышала, как он рассказывал им, как где-то под Польшей рядом с ним взорвалась мина и его присыпало землей. Он тогда думал, что пришла его смерть, настал его черед. Долго он пролежал под слоем земли. Пока не нашли его саперы, не откопали. Его тут же определили в госпиталь, где он провел немало времени, – продолжает вспоминать Зинаида Захаровна. – Конечно, папа писал нам письма. Они так долго шли – по месяцу, по два, а то и больше. Бывало, что и передавал кем-то письма-косячки в виде треугольничков. К слову, мы хранили после войны, но при переезде потеряли. Так вот те письма отцовские шли каждый раз из разных мест, но все были на мое имя – я была его любимицей. Писал тогда и про то, как лежит в госпитале, что ему стало лучше, рука перестала дрожать и он смог написать нам. Страшное было позади.

Но среди всех писем было одно, которое Зинаида Вигуро вспоминает с особым трепетом и слезами на глазах:
– На одном из таких треугольничков с оборотной стороны папа нарисовал красивую молодую девушку. Он всегда очень красиво рисовал. И написал тогда: «Доченька, любимая моя, когда ты будешь большая, то будешь похожа на эту девушку. Я очень по вам скучаю».

Послевоенное мирное время.
– Мы всей семьей уехали в Воркуту, на север России. Какое-то время жили там. А впоследствии все же вернулись в Украину, но уже в другой город – Донбасс. Но где бы ни жили, отец был в почете, его уважали. И всюду папа искал своих однополчан. А тогда все солдаты были разной национальности. Но это ему не помешало. Нашел он сослуживцев и в Грузии, и в Молдове, и в России, и, конечно же, в Украине. Все они поддерживали связь, по возможности ездили друг к другу в гости. Помимо этого, отец всегда встречался со школьниками, делился некоторыми воспоминаниями, – рассказывает Зинаида Захаровна. – А нас, своих детей, все равно жалел, мало что дома рассказывал. Но всегда повторял одно: чтобы мы берегли мирное время над головой и всегда помнили его цену.

Юлия Толпинская.
Фото из семейного архива Зинаиды Вигуро.